Дневник журналиста

Сегодня я зашел к тебе, когда ты уже спала. Я люблю заходить в твою комнату, когда дом погрузился в ночную иллюзию тишины и слушать как ты пытаешься рассказать ночи о своих чувствах и красках жизни. Я присел рядом, прислонившись к кровати, чтобы слышать твое дыхание и почувствовать твое тепло. Я касаюсь твоего одеяла, и поправляю его волны, чтобы тебе было уютно и тепло. Мне так важно быть рядом с тобой. Ведь твоя жизнь - это самое настоящее чудо и самая настоящая мистерия.

Тебе скоро исполниться 18. И мне не верится в то, что время проскользнуло мимо меня так быстро. Я помню как ты появилась на свет. Я так ждал тебя. Но, впервые держа тебя на руках, я чувствовал, что вся Вселенная сосредоточилась у меня на руках в маленьком и беззащитным комочке. Мне не нужно было объяснять, что такое любовь, я просто ощущал ее тогда в своих пальцах, держащих тебя.

Но, наверное, я не был готов стать отцом. Именно поэтому совершил столько ошибок. Но знаешь чему меня научили эти ошибки? Тому, что мы - это не наши ошибки, мы - это то, что остается после них. Мы либо принимаем то, что произошло с нами и снова поднимаемся навстречу новым обстоятельствам, либо продолжаем жить в жалости к себе и начинаем обвинять весь мир в том, что мы сами несовершенны. В твоей жизни будет много ошибок. Но я знаю, что ты будешь помнить то, как я протягивал к тебе руки в детстве, когда ты только училась ходить, и ты бежала мне навстречу, забывая про страх падения и сбитые коленки. Доченька, мои руки всегда будут рядом. А, значит, нужно просто каждый раз вставать и идти дальше.

Мне этого никто не говорил. Мне никто не говорил, что моя ранимость - это не моя слабость, это моя сила, моя человечность, мое равновесие. Не бойся того, что ты чувствуешь. Ведь это говорит о твоей уникальности. Таких как ты больше нет. Помни это, когда ты встаешь утром и смотришься в зеркало, чтобы сделать новый эскиз своего дня. И Бог смотрит на тебя и улыбается! Мы ведь никогда не думаем, что Он может улыбаться. А я просто уверен, что Он, как и я, любит заходить в твою комнату и слушать как ты спишь. И еще Он любит тебе улыбаться. И если ты хочешь увидеть Его улыбку - просто посмотри в мои глаза. И ты увидишь Его там.

Но самое важное, что я хотел тебе сказать - я так горд, что у меня есть ты. Для меня счастье быть твоим отцом. Я становлюсь мудрее, помогая тебе и любя тебя. Это такое невероятное чувство быть рядом с тобой во всем, что происходит с тобой. Спасибо тебе за это невероятное приключение!

Твой папа

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

Становится доброй традицией писать о фильмах в соавторстве с дочерью. Вот наша новая совместная статья с Дашей, где мы рассуждаем с ней о проблемах отцов и детей и прощении, ну и о фильмах "Можно только представить" и "Старший сын".

В одном фантастическом сериале я случайно увидел сцену, которая долго не отпускала меня. Капитан звездолета узнал, что у него растет сын, о котором он не знал. Они долго не могли найти общий язык, пока однажды не застряли в лифте и не стали говорить друг с другом. Мальчик стал плакать и капитан прижал его к себе. Они словно застыли, боясь вспугнуть это мгновение искренности и ранимости друг перед другом. Меня поразил даже не сюжет фильма, а именно эта сцена с цепляющимися друг за друга фигурами. Отец и сын словно боялись, что если они отпустят руки все исчезнет и снова придет одиночество.

Именно тогда я понял, что самое сильное кино снимают отцы и матери. Потому что родительство дает такую энергию для жизни, которую невозможно найти больше ни в чем. Книги и фильмы становятся для нас работой над ошибками, которую мы проделываем каждый раз, когда пытаемся достучаться до своих близких людей. И еще мы хотим рассказать о своем опыте другим, чтобы помочь выпутаться из этого странного лабиринта ошибок, гнева, отрицания, страхов и боли, наполнивших нашу жизнь.

Так получилось, что в киноклубе мы подряд посмотрели несколько фильмов о взаимоотношениях родителей и детей. Сейчас тема семейной травмы и попытки ее преодоления очень часто возникает в книгах и фильмах. Раньше мы говорили о бунте против системы, сильных личностях, идущих про всего и всех, против того же тоталитарного родительского контроля. А сегодня мы все больше говорим о своей ранимости и боли, которые уже выносить не можем. Может быть просто настало время поговорить об этом честно друг с другом. Ведь, что такое книга или фильм, как не попытка поговорить с другим и быть услышанным.

( Collapse )

Эту статью я написал где-то полгода назад, да все не доходили руки опубликовать ее в блоге. Статью я написал для журнала "Христианское слово".

В школьных сочинениях требуется в самом тексте ответить на все вопросы заголовка. И для нас нет ничего сложного, чтобы ответить на простой вопрос: возможно ли искупление? Конечно, возможно. В конце концов, разбойник на кресте получил от Христа прощение. Все это так, и правильные ответы мы знаем, но всегда ли в реальной жизни теорию мы может сто процентов соотнести с практикой? И все ли достойны прощения?

Вопрос не праздный. Я сам над ним размышляю в последнее время очень много. И, конечно, я не сомневаюсь в Божьем прощении и силе. Однако… жизнь часто ставит нас в очень неоднозначные ситуации, когда правильные ответы как-то сложно применяются в простой человеческой жизни. И, думая об этом, я вспомнил историю, произошедшую не на нашем континенте.

Когда мне было четыре года, то мои родители поехали работать в Народную Республику Бенин на западном побережье Африки, тогда еще социалистическое государство. Папа мой, инженер агентства ТАСС, за время работы изъездил много африканских стран, и очень хорошо ориентировался в культуре и истории стран Африки. Его рассказы было безумно интересно слушать. И я очень жалею, что многие из них не записывал тогда. Он мне тогда и рассказал про историю государства Либерия.  

( Collapse )

Моя новая статья о литературных играх Д.Р.Р. Толкине и его "Письмах Рождественского Деда"

Каждое Рождество я стараюсь придумывать для своих детей какую-то литературную игру. Я просто помню, как сам, лежа в детстве под елкой и смотря на мерцание разноцветных лампочек на гирлянде, придумывал для себя разные истории. Иногда они были с продолжением, иногда заканчивались на самом интересном месте, а я давал себе слово, что в следующем году обязательно их закончу, но по своей природной лени так и оставлял их скучать в стране недосказанных историй. Когда-то же они должны были пригодиться?

Истории всегда приходят в дом сами, нагло размещаются на книжной полке или под елкой, словно ожидают, что их немедленно заметят и начнут рассказывать друг другу. С возрастом лени становится больше, но тут им приходят на выручку дети, требуя новых приключений. Приходится тряхнуть стариной и извлекать из причудливой праздничной коробки памяти и фантазии давно уже ждущие тебя рассказы.

Вот меня и заинтересовало кто еще из писателей и творческих родителей залазил в подобные причудливые шкатулки за историями. И, конечно, это делают почти все родители. Так появились самые великие истории в литературе: от «Острова сокровищ» Р.Л. Стивенсона до «Питера Пэна» Джеймса Барри. Но есть среди нас абсолютный рекордсмен – оксфордский профессор Джон Рональд Руэл Толкин. Его рождественская литературная игра со своими детьми продолжалась 23 года и попутно подарила нам «Хоббита» и эпопею «Властелин колец».

Джон Толкин вообще был существом неземным и уникальным, заглядывавшим в замок нерассказанных историй как к себе домой. Там он читал длинные лекции обладателям, что те не в том порядке выстроились, и вообще не так они все рассказывают, а одеяния свои должны привести в полный и абсолютный порядок. Впрочем, он им в этом поможет и начнет прямо сейчас. Даже в стране волшебных историй Толкин оставался стопроцентным Профессором, как и должно быть настоящему сказочнику.

( Collapse )

А вот и моя долгожданная публикация. Моя статья, посвященная 125-летию со дня смерти Уолта Уитмена. Статья написана для моей авторской колонки "Культурный код Игоря Попова", которую я веду в газете "Мирт".

Когда при жизни мы можем оценить гения? Какой линейкой и каким отвесом, да и по каким параметрам возможно произвести эти замеры?

Гений стоит над зияющей пропастью человеческого бытия и вечности. Он слышит и видит то, что недоступно человеческому слуху и зрению. И пытается это выразить в понятных человеку символах, знаках, звуках, словах. Выразить невыразимое – непосильная задача для человека. И мы лишь годы спустя удивляемся прозрениям и смелости гиганта, которого при жизни все почитали за чудака и сумасшедшего.

26 марта 2017 года исполнилось 125 лет со дня смерти классика американской поэзии, ее реформатора и новатора Уолта Уитмена.

Поэзия принципиально непереводима. Все попытки обуздать дикого мустанга превращаются в гениальное искусство интерпретаций. По отношению к Уитмену это более, чем правда. И все же русскому читателю повезло. Благодаря выдающимся К. Чуковскому, Б. Слуцкому, М. Зенкевичу, В. Левику, А. Старостиной с нами заговорила поэзия Уитмена на русском языке.

Мать поэта была дочерью голландского скотовода Корнелия ван Вельзора, но все ее предки по отцовской и материнской линии были мореплавателями. Уитмен испытывал привязанность к доброй, отзывчивой матери, но самостоятельно мыслить его приучил суровый отец, друживший с просветителем-демократом Т. Пейном. Отец был приверженцем социалистов-утопистов Р. Оуэна и Фрэнсис Райт.

Когда Уитмену было четыре года, родители переехали в Бруклин, ныне район Нью-Йорка. Здесь он шесть лет ходил в муниципальную школу, и на этом его формальное образование закончилось.

Поработав некоторое время рассыльным, Уолт поступил в ученики к типографскому наборщику. В типографии Уитмену представилась возможность познакомиться с художественной прозой, это и определило его жизненный выбор. Отныне он грезит только литературой.

( Collapse )

Уже многие написали свое мнение о новом сериале режиссера Карена Шахназарова "Анна Каренина", вот и я решил высказать свое мнение. Моя статья "Об "Анне Карениной" и не только".

Как же мне нравится, когда сетевые баталии происходят не вокруг того или иного высказывания политиков, обсуждения их аксессуаров, а вокруг литературы и классики. И уже за эту невероятную иллюзию, что людям хочется спорить о том, подходит тот или иной актер на роль их любимых героев, хочется искренне поблагодарить режиссера. Считайте, что вы выполнили свою миссию и привлекли внимание к главному.

Должен сказать, что я с настороженностью стал смотреть новую экранизацию романа Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина». Тому было несколько причин. Во-первых, я не очень люблю актерскую игру Елизаветы Боярской. Во-вторых, отечественный кинопром не балует нас в последнее время. Слишком много негатива накопилось и у меня в том числе. С таким скептическим настроем я и начал смотреть сериал Карена Георгиевича Шахназарова. Вначале я пристально искал недостатки, от работы массовки до раздражающих песен китайской девочки, но, откровенно говоря, забыл про все это к исходу первой серии. Сериал меня затянул, и я уже просто получал удовольствие от прекрасной экранизации.

Просмотрев мнения и критику сериала, я понял, что в принципе критику можно разделить на две категории. Первая — при Толстом так не ели, не ходили, не танцевали, не смеялись и так далее. Забавный аргумент. Тут, я думаю, комментарии излишни. Вторая — Лиза Боярская не Каренина. Интересно, а все знатоки образа Анны Аркадьевны в каких дружеских отношениях с актрисой состоят, что называют ее Лизой? А вот про образ Карениной стоит поговорить отдельно. Да и про роман тоже.

Но начну, все же, с образа Карениной. Дело в том, что когда мы говорим об образе литературного героя, то тут начинается чистой воды вкусовщина. Ведь сколько читателей, столько и Анн Карениных. И мы готовы драться на дуэли за то, что эта актриса не соответствует образу Карениной. В основном люди старшего поколения представляют Самойлову в этой роли и поэтому никто больше не сможет быть воплощением толстовского персонажа. А на мой взгляд, пара Елизавета Боярская и Максим Матвеев просто феерически красива. Да и любви их и страсти веришь сразу и до конца.

( Collapse )

Татьяна Баскакова (р. в 1957 г.) — один из ведущих ныне переводчиков-германистов. Египтолог, кандидат исторических наук, с начала 1990-х годов занимается художественным переводом с немецкого, французского и итальянского языков. В переводах Татьяны Баскаковой публиковались такие авторы, как Вальтер Беньямин, Томас Бернхард, Роберт Вальзер, Альфред Дёблин, Эльфрида Елинек, Флёр Йегги, Райнхард Йиргль, Герт Йонке, Кристиан Крахт, Пауль Целан, Арно Шмидт, Ханс Хенни Янн, а также научные монографии Яна Ассмана, Фрэнсис Йейтс, Жака Ле Ридера, Рюдигера Сафранского, Аннемари Шиммель и др.

Лауреат Премии Андрея Белого в номинации «За заслуги перед русской литературой» за работу над книгой «Пауль Целан. Стихотворения. Проза. Письма» (2008) совместно с Марком Белорусцем.

Лауреат Премии имени Жуковского «за многолетнюю творческую деятельность в сфере художественного перевода и продвижение немецкой литературы в России» (2010).

Немецкая переводческая премия 2014 года — Специальная премия за перевод первой части трилогии Ханса Хенни Янна «Река без берегов» («Деревянный корабль»).

Модернистский роман Ханса Хенни Янна «Река без берегов», перевод которого выпущен Издательством Ивана Лимбаха, — уникальное явление мировой литературы ХХ века: о формировании и угасании человеческой личности, о памяти и творческой фантазии, о голосах, которые живут внутри нас. О борьбе человека с «худшей частью его самого».
 

Алёша Прокопьев: Я хотел бы начать разговор с тобой вопросом о книге Ханса Хенни Янна; его роман-трилогия «Река без берегов» — это ведь последняя твоя монументальная работа?

Скажи, в первой книге Эллена — живое существо? Или нет? Или не только? Если да, то ее убийство лежит потом на Тутайне на протяжении всего романа, по-своему «окрашивая» все три книги? А ведь Тутайн занимает место Эллены для главного героя и «перерастает» ее, став в конце концов alter ego Хорна.

Насколько во всей этой истории (если взять одну только линию убийства и прощения убийцы женихом убитой) проявляется неконвенциональная позиция автора, находящегося внутри традиционной культуры и морали?

Татьяна Баскакова: «Монументальная работа»? Я не мыслю это в таких категориях. Но да: перевод трилогии Янна — одна из сравнительно немногих работ, которые я хотела обязательно сделать в своей жизни. Эллена, как я понимаю, — типологически тот же персонаж, что и «иноземка» (или «Чужая», Fremde) в стихотворении Целана «В Египте», которое ты переводил:

...Убери иноземку лучшими из украшений.
Убери ее болью своей за Руфь, Мириам, Ноэми.
И скажи иноземке: смотри, я с этими спал!

( Collapse )

Моя новая статья из рождественского цикла "Рождественская лестница" - "Мальчик у Христа на ёлке" о святочном рассказе Достоевского.

Творчество русского писателя Федора Михайловича Достоевского (воздержусь от всяческих эпитетов, он уж в них точно не нуждается) всегда вызывало множество споров и толкований. Часто я слышал мнения, что Достоевский «не для всех» (а есть ли писатели «для всех»?), его тяжело читать, его произведения оставляют после прочтения тяжелые ощущения, некоторые так и вовсе замечают, что такое чтение «слишком мрачно и муторно для нашего времени».

Мне кажется Достоевский, как никакой другой классик, пострадал от навязанных стереотипов. К вдумчивому и увлекательному прочтению произведений Федора Михайловича приходишь уже в зрелые годы, но когда ты читаешь не потому, что нужно прочесть или не потому, что «стыдно не знать Достоевского», а потому что хочешь сам понять этого писателя и составить свое, вне навязанных клише и стереотипов, мнение о нем. Вот тогда тебя ожидают невероятные открытия.

Достоевского я открыл для себя еще в школе, но был я увлечен как раз русской «готичностью» его романов, меня привлекала мрачная атмосфера «Преступления и наказания» и «Братьев Карамазовых». И только потом, уже в армии, я по-настоящему открыл для себя Достоевского. Библиотека нашей части состояла из двух абонементов – фантастику и детективы расхватывали быстро и поэтому приходилось стоять в очереди, чтобы получить вожделенное чтение. А вот на классику очереди не было, ее мало кто читал. Времени в ночных нарядах у меня было предостаточно. И поэтому я решил просто прочитать те произведения классики, которые были в библиотеке в свободном доступе.

Я не ожидал, что на меня Достоевский окажет такое необыкновенное воздействие. Я просто проглатывал том за томом его полное собрание сочинений. И открыл для себя Достоевского, о котором мне никто и ничего не говорил. Достоевский очень разный. Это первое, что я понял, читая его произведения под мирное посапывание сослуживцев. Я не мог сдержать смех, читая его полные юмора и мальчишества «Скверный анекдот» и «Чужая жена и муж под кроватью». Меня пленил фарс «Как опасно предаваться честолюбивым снам», написанный им совместно с Николаем Некрасовым и Дмитрием Григоровичем. Но самым важным открытием для меня тогда стала короткая проза Достоевского.

( Collapse )

Моя новая статья "Только с горем я чувствую солидарность", которуя я написал для сайта "Возвращение к Богу". Мое мнение к вопросу о свободе выражения чувств и скорби.

Недавно я участвовал в радиопередаче, посвященной терактам в Париже, которые произошли в ночь с 13 на 14 ноября. Жуткая трагедия унесла с собой 130 человеческих жизней и еще больше людей пострадало. А если к ним причислить родственников погибших? Скольких людей затронула эта трагедия! Многие люди по всему миру выражали солидарность с жертвами в социальных сетях, блогах, СМИ. Участникам передачи радиослушатель задал вопрос: «Почему такой ажиотаж и шумиха вокруг терактов в Париже, а когда российский самолет подорвали над Египтом никто не скорбел?»

Хороший вопрос и ответ на него лежит далеко не в сфере политической проблематики. В этом году Франции пришлось столкнуться с тем, в чем давно уже существуют страны на Ближнем Востоке. Многие ли об этом говорят? Сочувствуют? Выражают свою скорбь или сопереживание? Можно объяснить почему именно трагедия вызвала такую мощную волну сочувствия. И у каждого объяснения будут свои.

Не зря сейчас уже сравнивают две трагедии 11 сентября 2001 года в США и 13 ноября 2015 года во Франции, потому что это не просто единичные теракты, унесшие десятки человеческих жизней, это целенаправленная война, объявленная исламскими террористами всему миру, спланированная и хладнокровная. Россия уже давно сталкивается с этой реальностью – у нас были Буденовск, Беслан и трагедия с «Норд-Остом». Мы все помним, раны еще слишком болезненные, чтобы так просто об этом забыть. Париж показал всему миру, что сегодня нет ни одной страны, ни одного города, где мы можем чувствовать себя безопасно. Это реальность нашего мира.

( Collapse )

В современной фантастике сейчас очень модно к теории многомировой интерпретации квантовой механики, которую когда-то сформулировал физик Хью Эверетт. Многомировая интерпретация (англ. Many-worlds interpretation) — это интерпретация квантовой механики, которая предполагает существование, в некотором смысле, «параллельных вселенных», в каждой из которых действуют одни и те же законы природы и которым свойственны одни и те же мировые постоянные, но которые находятся в различных состояниях. В действительности, термин «многомировая» только вводит в заблуждение; многомировая интерпретация не предполагает реального наличия именно других миров, она предлагает лишь один реально существующий мир, который описывается единой волновой функцией, которую, однако, для завершения процесса измерения какого-либо квантового события, необходимо разделить на наблюдателя (который проводит измерение) и объект, описываемых каждый своей волновой функцией.

И тут я вспомнил классику - роман "Волны гасят ветер" А. и Б. Стругацких, а в частности занменитый "Меморандум А. Бромберга. По-моему, там все лаконично и ясно сформулировано... Итак, цитата:

( Collapse )